«Нам без вас никак»

Как пережить изоляцию и остаться человеком

 

 

Еще вчера старики были везде. Казалось, они занимали большую часть пространства — в транспорте, магазинах, аптеках, отделениях банков. Вечно спешащая молодежь недовольно бурчала под нос: и чего им дома не сидится, куда их все время несет? Пожилые не оставались в долгу, обвиняя младшее поколение в неучтивости. Дескать, нет в них ни почтения, ни уважения к благородным сединам. Однако внезапно все изменилось.

Перед лицом угрозы все вдруг стали человечнее. И стар и млад. Неожиданно пришло понимание: мы должны помогать друг другу. И в первую очередь — людям в возрасте. 

Ведь сейчас они остаются дома. Не в угоду молодым, а в силу необходимости.

При полном параде

«Подождите три минуты, — в динамике домофона звучный голос Ивана Мефодьевича. — Мне парадный мундир надо надеть. Ну где он? Несешь? Готово, поднимайтесь. Из лифта налево». Знакомством с этой четой москвичей, много лет живущих в центре столицы, начинается моя волонтерская практика. Хотя короткое общение в условиях социальной изоляции знакомством можно назвать с натяжкой.

Согласно памятке волонтера, как «Отче наш» заученной на нескольких обязательных инструктажах, на передачу купленных бабушкам и дедушкам продуктов отводится от пяти до десяти минут. За это время нужно успеть связаться с менеджером из штаба «Мосволонтера» и сообщить, что находишься у подъезда. Затем обработать руки в перчатках дезинфицирующим средством, поправить постоянно съезжающую маску и позвонить тому, кому, собственно, и несешь пакет с провизией.

КСТАТИ, НА ВОЛОНТЕРСКОМ ЯЗЫКЕ ЧЕЛОВЕК, ОБРАТИВШИЙСЯ ЗА ПОМОЩЬЮ НА ГОРЯЧУЮ ЛИНИЮ, ИМЕНУЕТСЯ ЗАЯВИТЕЛЕМ ИЛИ БЛАГОПОЛУЧАТЕЛЕМ.

Поднявшись на этаж, следует найти квартиру, повесить сумку на ручку двери, нажать кнопку звонка и отойти на полтора-два метра. Дальнейшее зависит от того, считается человек «контактным» или нет. Этот момент оговаривается заранее и указывается в заявке. Если благополучатель готов общаться, он открывает дверь, забирает пакет и рассчитывается с волонтером за покупку. В противном случае доброволец должен положить продукты у двери, удалиться на безопасное расстояние и только тогда, когда хозяин скроется в квартире, забрать оставленные на лестничной клетке деньги.

Повезло: мои первые подопечные оказались общительными. Более того, узнав, что к ним направляется волонтер-журналист, встречают меня по-парадному.

«Смотри-ка, час назад кряхтел, как столетняя развалина, а сейчас мундир ему подавай, — открывая дверь, смеется жена Ивана Мефодьевича. — Спасибо вам большое. Да, все вроде по списку купили. И даже овсянку моей любимой марки нашли. Замечательно. Сколько мы вам должны? А, да, согласно чеку. Можно перевести по номеру телефона?»

В дверях, позвякивая медалями, появляется сам виновник суматохи — в темно-зеленом кителе и синих тренировочных штанах. От души благодарит, но фотографироваться отказывается. Говорит: «Вот наступит День Победы, тогда пожалуйста». И перед камерой попозирует, и фронтовые сто граммов нальет. «Не знаете, выпустят нас к 9 Мая? — с надеждой в голосе интересуется ветеран. — Год-то юбилейный. Хотелось бы мундир еще хоть разок выгулять. Получится ли до следующего парада дожить, не знаю».

С термометром по жизни

Отработав премьерную доставку, направляюсь на Тверскую, 9, — в ресурсный центр «Мосволонтера», или головной штаб. Отчитаться о проделанной работе, отдать копию магазинного чека и подписанный заявителем бланк. Хотя онлайн я уже отрапортовала, что все в порядке, переслав менеджеру четыре фотографии — собранный в корзину продуктовый набор, чек, дверь с пакетом и заявку с росписью.

По пути замечаю, как изменилась Первопрестольная. На главной улице города — безлюдно. Редкие прохожие на широченных тротуарах чувствуют себя неуютно. Передвигаются ближе к домам, будто стараясь стать незаметнее. Посреди пешеходной зоны дефилируют полицейские и я. Вооруженная сразу двумя «оберегами» — пресс-картой и волонтерским бейджем — без опаски смотрю на патруль. Ведь режим самоизоляции я нарушаю не по собственной прихоти, а по долгу службы и порыву души.

В отличие от вымершей улицы, в волонтерском штабе царит оживление. Привезли очередную партию масок и обеззараживающих растворов, поэтому большинство сотрудников занимаются разгрузкой. За двигающейся по коридору башней из коробок обнаруживаю директора центра Дмитрия Покровского. Спрашиваю, кому отдать документы. Он кивает на другую приближающуюся гору ящиков, за которой скрывается менеджер Илья, и, удаляясь, бросает через плечо:  «Не забудь померить температуру».

Согласно инструкции, с градусника должен начинаться каждый день волонтера. Ведь от его самочувствия, без преувеличения, может зависеть чье-то здоровье и даже жизнь. «Утром проснулись, измерили температуру, — трижды в день начинает инструктаж сотрудник «Мосволонтера». — Если показатели выше нормы, не откликаемся на заявки и вызываем врача. Помните: следя за собственным здоровьем, вы сохраняете здоровье других».

Если же термометр показывает обычные 36,6, волонтеры просматривают поступившие заявки, выбирают адреса и отправляются в штаб. «Сейчас в Москве действуют девять территориальных центров, почти во всех столичных округах, — поясняет Дмитрий Покровский. — Разделение по зонам позволяет сократить время на выполнение заявки и снизить риск заражения, минимизируя передвижение по городу». Хотя если на местах не хватает рук, волонтеры из других округов приходят на помощь и обслуживают даже отдаленные районы.

Утренний визит в штаб нужен для того, чтобы получить так называемый защитный набор — маски, перчатки, флакон антисептика. Кроме того, при необходимости волонтерам выдают наличные на покупку продуктов, за которые они потом отчитываются, и единый проездной. «К нам разные люди приходят, — продолжает Покровский. — Ограничения есть только по возрасту — добровольцам должно быть не меньше 18 и не больше 50 лет.

При этом образование, профессия роли не играют. Каким образом волонтер передвигается по городу, также не имеет значения. В наших рядах есть и автомобилисты, и велосипедисты, и самокатчики, и пешие. Как говорится, главное — чтобы человек был хороший. Для этого, кстати, и существуют очные инструктажи. Помимо прочего, мы должны визуализировать всех, кому вручаем бейдж. Это вопрос безопасности».

Не благодарите

Покрутившись в офисе и на всякий пожарный прослушав еще один курс инструктажа, понимаю, что на сегодня моя волонтерская работа закончена. «Как правило, все заявки расходятся в первой половине дня, — объясняет Илья. — Если что-то поступает поздно вечером, распределяется уже на завтра. Хотя большинство просьб мы удовлетворяем день в день. Примерно семьсот в сутки по Москве. А волонтеров на сегодня — двенадцать тысяч».

Разговаривая с Ильей, краем уха слушаю инструктора. Он акцентирует внимание на том, что волонтерам категорически запрещено. Выделяет три основных момента: нельзя принимать любые знаки благодарности, выполнять какие-либо поручения, кроме доставки продуктов и безрецептурных лекарств, а также заниматься благотворительностью, оплачивая покупки бабушек и дедушек из своего кармана.

«Понимаете, от вас, может, и не убудет, если вы доставите кому-то из стариков продукты за свой счет. Но нужно учитывать, что они общаются друг с другом и могут обсуждать такие ситуации. И будет непонятно, почему одним приносят еду бесплатно, а другим — нет. Чтобы избежать ненужных пересудов, принимаем как данность: покупки пенсионеры оплачивают сами».

«Также ни при каких обстоятельствах мы не заходим в квартиру, не пьем с заявителями чай и отказываемся от любого вознаграждения — денег, банок с вареньем, соленых огурцов, конфет, шоколадок. Равно как не соглашаемся вынести мусор, выгулять собаку или просто поболтать подольше с одиноким человеком. Инструкция есть инструкция».

Не собираясь оспаривать сей постулат, на следующий день, едва проснувшись, измеряю температуру. И лишь убедившись, что со здоровьем все в порядке, звоню куратору: выяснить, где сегодня требуются лишние руки и ноги.

«Мы постараемся»

Получив несколько заявок и средства защиты, неожиданно оказываюсь не одна. Меня, как начинающего волонтера, поставили в пару к более опытному добровольцу — 23-летнему студенту Ивану. По дороге «на адрес» — в Чертаново — коммуникабельный молодой человек рассказывает, как попал в число активистов.

«В прошлом году поехал на раскопки с Российским военным историческим обществом. Понравилось, увлекло как-то. А затем — в Иркутскую область, когда там наводнение началось. Помните? В числе первых туда прибыл. Зачем мне это? Да просто понял, что о людях в конечном итоге судят по поступкам. Поэтому и сейчас не могу оставаться в стороне, когда мой родной город нуждается в помощи. Знаете, Москва — это же не площади и улицы, а в первую очередь люди».

Доставкой продуктов пожилым горожанам Иван занимается недавно: в ряды «Мосволонтера» влился в начале апреля. Но до этого откликался и на другие просьбы о помощи. «Когда только началось все это, одна женщина, которую посадили на карантин после возвращения из-за границы, попросила погулять с собакой. И я с Пресни, где сейчас живу, поехал в Свиблово. К восьми утра. А оттуда уже в институт».

За разговором время проходит незаметно, и вскоре мы находим нужный адрес. Первым делом направляемся в ближайший к дому супермаркет. Поскольку список продуктов довольно внушительный, расходимся по отделам. Собрав требуемый набор, подсчитываем общую стоимость. Немного вышли за пределы оговоренной суммы — поэтому звоним заявителю. Это необходимо, чтобы уточнить, готов ли человек к дополнительным тратам или из корзины нужно что-то убрать.

Эдуард Алексеевич, которому скоро исполнится восемьдесят четыре, дает добро на оплату покупки, и мы направляемся к кассе. Укладываем в пакеты хлеб, картошку, морковь, свеклу, сливочное масло, сахар, разную крупу, мандарины, огурцы, сметану, селедку и уже через 15 минут звоним в дверь квартиры.

Пенсионер встречает улыбкой и словами благодарности. На просьбу расписаться в заявке отвечает шутливо: «Я 52 года назад расписался, где велели. До сих пор расхлебываю». В прихожую выходит супруга Эдуарда Алексеевича и притворно ворчит на мужа. «Болтун. Ставь подпись. Не задерживай людей. Спасибо вам, деточки, что помогаете. Нам без вас никак сейчас».

Женщина объясняет, что у Эдуарда Алексеевича диабет и он может есть только черный хлеб. «А его впрок-то не купишь. Хочется свежего. Вот и приходится два-три раза в неделю к вам обращаться. Вы уж простите. Мы так рады, что вы есть у нас. Такие вы молодцы. Спасибо сто раз».

«И трижды вам здоровья, — поддерживает супругу пенсионер. — А мы — старая гвардия — тоже не подведем. Помните фильм с Никулиным «Ко мне, Мухтар»? Так вот, мы как в том кино — постараемся. Выжить».

«Вся страна сидит»

Из Чертаново отправляемся по следующему адресу — в Орехово. Там нас с Иваном ждет 80-летний москвич — Станислав Александрович. Обращаю внимание, что продуктовый набор у него несколько отличается от привычного: брокколи, запеченная фасоль, болгарский перец. Последнего, кстати, в супермаркете, что рядом с домом пенсионера, не оказалось. Как и яиц, которые он предпочитает. Созвонившись со Станиславом Александровичем, предлагаем купить отсутствующие товары в другом магазине.

«Нет, ребята, не надо. Что ж я вас гонять буду. В следующий раз тогда. Обойдусь пока тем, что есть». Собирая в корзину заказанные пенсионером продукты, обращаю внимание на пожилую пару, также делающую покупки. Не удержавшись, спрашиваю: почему они самостоятельно ходят в магазин? Знают ли о том, что существуют волонтеры?

«Знаем, конечно, — отвечают супруги. — Но совестно как-то обращаться за помощью. Пока вроде на своих ногах. Зачем рискуем здоровьем? Да мы нечасто из дома выходим сейчас. Стараемся на неделю сразу закупиться. А так в квартире все время. Сидим, как и вся страна. Не знаете, когда выпустят уже нас? К лету хоть закончится?»

Этот вопрос, кстати, нам задавали все, кому мы доставляли продукты. Всегда с надеждой и неизменной улыбкой. Станислав Александрович тоже не стал исключением. «Ой, спасибо вам огромное. Что бы я без вас делал? Да, один живу. С женой развелись год назад. Почему расстались в столь почтенном возрасте? Да так получилось. Решили финишировать в жизни порознь. Бывает и так».

Замечаем, что, судя по принесенному нами пакету, пенсионер придерживается здорового питания. «Да, вы правы. Слежу за рационом. Стараюсь побольше овощей, фруктов есть. Конечно, хочется подольше пожить. И нормальную форму поддерживать. Кто знает, может, и женюсь еще. А что? Вот только зараза эта отступит. А то загсы, говорят, закрыты пока», — на прощание подмигивает пенсионер.

 

Выйдя на улицу и выбросив в мусорный контейнер отработанные перчатки и маску, Иван признается, что иногда завидует старикам. «Нам бы такую волю к жизни. Надо же, жениться он собрался! В восемьдесят лет. Я вот в свои двадцать три не знаю, удастся ли мне семью создать. Знаете, сейчас непросто с хорошей девушкой познакомиться. Не для того, чтобы потусить вместе, а для жизни совместной. Чтобы дом, дети. Мне кажется, нашим дедам проще в этом смысле. У них-то невесты еще той, старой, закалки».

Молодой человек не скрывает, что нынешняя ситуация во многом изменила его взгляды.

«Мне кажется, вирус сделал нас людьми. Когда угроза так близко, происходит переоценка. В сознании. Становится понятнее, что главное в жизни. Что нужно ценить и кого беречь. Не знаю, как изменится мир после эпидемии, но уверен: наши мозги не будут прежними. Знаете, общаясь со стариками, я учусь у них жизнелюбию. И терпению. Конечно, острее ощущаю, что все мы смертны. Но благодаря бабушкам и дедушкам точно знаю — не сейчас».